Лидер группы «Монгол Шуудан» рассказал историю песни «Москва»
Одной из самых известных песен российской рок–группы «Монгол шуудан» является композиция «Москва» на стихи Сергея Есенина. И вот уже на протяжении 25 лет меломаны напевают бессмертные поэтические строчки: «На московских изогнутых улицах помереть, знать, ссудил мне Бог».
Обращение к творчеству поэта было неслучайным: чаще всего коллектив поет о событиях, посвященных началу 20 века. В этом и состоит основная фишка группы, принявшей участие в фестивале «Нашествие». В интервью нашему порталу солист коллектива Валерий Скородед рассказал об истории песни «Москва», влиянии Музы и записи нового альбома.
– В этом году ваша группа отмечает 30–летие. Как справили юбилей?
– С апофеозом. Мы устроили большое выступление для нашей целевой аудитории. Пригласили тех артистов, которые поддерживают нас и наше творчество. И с помпой грянули концерт. Скорее всего, выпустим DVD под это мероприятие.
– Группа ведь неслучайно обозначила дату своего появления как 1 апреля…
– В 1989 году нам предложили выступить в одном студенческом театре на проспекте Вернадского в Москве. Нам даже дали какие–то деньги, гонорар, и мы посчитали, что это число будет являться отправкой в музыкальную карьеру. Мы загорелись и стали продолжать дальше, и не можем остановиться до сих пор.
– Кто ваш потенциальный слушатель?
– Это весьма разношерстная публика, которая имеет совершенно разные градации в социуме – от самых бедных слоев до достаточно богатых людей. На самом деле наши песни нравятся очень многим.
– В 1994 году впервые прозвучала ваша знаменитая песня «Москва» на стихи Есенина. Какова история ее появления?
– В 1994 году мы ее записали. А сама песня появилась в 1986 году. Я тогда играл в коллективе, который ездил по всевозможным свадьбам и банкетам. Там работали профессиональные артисты, окончившие эстрадный факультет Гнесинского училища. Я не знаю, почему я к ним попал, но они меня всячески воспитывали в музыкальном плане. И они предложили пойти по их стопам и изучать такой стиль, который называется джаз. Тогда было невозможно попасть в Гнесинку без своего джазового наполнения. Я немного там позанимался, и появилась мелодия «Москва», но не знаю, можно ли ее назвать джазовой. Но джазовые аккорды там присутствовали. Однако я забросил эту композицию на долгих 10 лет. На каком–то этапе работы в группе в 1994 году мы поняли, что настало время записать какую–то душевную лирическую песню. А в тот период, как нам казалось, мы долбили только быстряк. Поэтому наша песня на стихи Есенина оказалась как нельзя кстати.
– Какую роль в вашей жизни играет сама Москва?
– Я здесь родился и живу до сих пор. Это моя Родина, я всем сердцем люблю столицу. И, как и все коренные москвичи, с горечью вижу то, что сейчас происходит с ней плохого и с радостью то, что – хорошего.
– Однажды вы написали саундтрек к фильму «Я хотела увидеть ангелов». А сейчас поступают предложения о сотрудничестве с кинематографом?
– Мы зажаты в узких рамках своего творчества. У нас есть целевая аудитория, которая слушает только нас. Мы резко не вписываемся в обойму остальной российской рок–музыки. Ведь мы поем о вещах, о которых не поет никто. А режиссерам нужно что–то нейтральное. Мы же, как все об этом знают, поем о реалиях гражданской войны, о временах прошлого века.
– Какие фильмы о гражданской войне вам больше всего нравятся?
– «Служили два товарища». «Бумбараш». Много.
– Что вы думаете о постсоветском роке вообще?
– В последнее время я слушаю мало музыки. Это связано с нашим плотным гастрольным графиком. Я глубоко погружен в творчество группы. И положа руку на сердце, не хочу от этого отходить. Мне нравится то, что происходит внутри коллектива. И если честно, у меня мало времени на то, чтобы отслушивать других музыкантов.
– Зарегистрированы ли вы в соцсетях?
– Я общаюсь там с публикой, стараюсь отвечать на вопросы. Воспринимаю любую критику и отношусь с должным уважением к оппонентам. И считаю, что это полезно для каждого человека, чтобы не задирал нос.
– Какие у вас отношения с Музой?
– Очень плохие. Дело все в том, что Муза любит ленивых, тишину и спокойствие. Поэт должен валяться на диване или на кровати и тупо смотреть в стену. Тогда она прилетает. А когда ты приходишь совершенно уставший с репетиции или возвращаешься с гастролей, Музе до тебя нет дела. Она не видит, что тебя надо ворошить и потрошить. Муза ведь питается энергией самого поэта. Поэтому он должен быть отдохнувшим.
– А художник должен быть голодным?
– Смотря в каких ситуациях. Если ты выступаешь на публике, которая хочет тебя накормить, то стоит притвориться голодным. И в то же время когда ты видишь, что там сидят сытые люди, надо делать вид, что они тебе до фени.
– Когда Муза чаще приходит: когда человек счастлив или наоборот?
– Я думаю, что в обоих случаях. Когда тебе грустно, весело или нейтрально. Меня посещала Муза раз 20–25. Она прилетела, я ее вижу, она сидит на подоконнике. Свесила ноги, я знаю, что она есть, и на этом все. Недели две, и я буду чувствовать, что у меня получится какая–то музыка или написание текста. А филигранная обработка происходит потом.
– Над чем работаете сейчас?
– Сейчас у группы гастрольный тур, хотя у меня есть зарисовки, какие–то домашние записи. В принципе есть над чем работать. Сначала я одно дело довожу до конца, а потом приступаю к другому. Сейчас мы заканчиваем переделку нашего альбома 1990 года. Мы переписали его на новый лад, внесли те композиции, которые в него тогда не вошли. Создали новую аранжировку, он в принципе дописан, осталось только сведение. Что касается студийной работы, то я занимаюсь только этим. Когда она закончится, то я займусь и новыми песнями.
Ольга ХРАБРЫХ
